в ЦК РКП (б) командующего войсками ВНУС В. С. Корнева о результатах обследования обстановки в Тамбовской губернии подчеркивалось: «Антоновское восстание есть партизанское восстание, охватившее всплошную три уезда Тамбовской губернии и хорошо сорганизованное. Продуманное и руководимое эсерами восстание приняло затяжной характер (партизанского пошиба наподобие махновского) и требует применения оккупационной борьбы, к которому сейчас и перешло командование… Меня, как командира войск ВНУС, сидящего в Центре, недостаточно конкретно информировали, недооценивая возможности восстания, которых в Центре не было и видно настолько, чтобы можно было хотя бы с ущербом для районов Республики высылать в Тамбовскую губернию военные силы, и не раз мимо Тамбова провозились полки ВНУС в другие губернии. Лишь в последнее время в Москве усилилось внимание к губернии настолько, что мне пришлось прибыть сюда самому. Недооценка восстания, неправильное определение его глубины, неумение использовать целесообразно силы как военной, так и советской, и партийной, не вовлечение всех в эту борьбу – вот основные факты настоящего положения»[31].

Принципиальный анализ создавшегося в Тамбовской области положения представила комиссия под председательством члена трибунала РВСР П. А. Камерона, которая изучала прежде всего причины восстания крестьян. В отчете комиссии были охарактеризованы причины затяжного характера и несвоевременности ликвидация повстанческого движения в Тамбовской области. К числу общих объективных условий комиссия отнесла положение на внешнем фронте. Война с Польшей, Врангелем, Петлюрой лишали Центр возможности оказать Тамбовскому командованию существенную помощь военной силой, способной «задавить антоновщину в корне и гарантировать полное успокоение губернии». Комиссия отмечала, что продовольственное положение губернии было подорвано засухой, недосевом и недородом. Это способствовало возникновению массового недовольства населения продовольственной политикой Советской власти. С другой стороны, необходимость снабжения армии и центра хлебом не позволяла ослабить темпы выполнения продовольственной кампании. В соответствии с категорическими установками Центра местным работникам приходилось в условиях сплошного недовольства ужесточать работу продовольственных органов, что создавало условия для расширения повстанческого движения. Изложенные выводы комиссии были объективны.

В то же время комиссия констатировала наличие «определенного» кулацкого состава населения уездов, охваченных восстанием, как причину, не позволяющую укреплению Советской власти. Это служило оправданием сложившейся реальной ситуации: во многих районах большевистская власть существовала лишь номинально, не получая поддержки и сочувствия большинства крестьянства. Другим фактором, имевшим негативные последствия, Комиссия отметила слабость коммунистических организаций в губернии, ослабленных многочисленными мобилизациями местных работников со стороны Центра.

Комиссия П. А. Камерона обнаружила серьезные упущения центрального командования в лице штаба ВНУС, которое запаздывало в оказании реальной помощи губернии, что приводило к поражению красноармейских частей. Комиссия указала на слабую связь военных и партийно-советских руководителей в проведении операций против повстанцев, когда обстановка требовала непосредственной оценки создавшегося положения путем постоянной связи с местным штабом, а также с партийными и советскими губернскими организациями на местах. В качестве существенных просчетов отмечалось неосмотрительное доверие к информации местного командования с оптимистическими предположениями о близкой ликвидации антоновщины и преувеличением достигнутых успехов. Это приводило к недооценке сложности действительного положения и возможностей для ликвидации повстанчества.

Комиссия Камерона определила также просчеты местного командования. В частности, было указано, что до 1 декабря 1920 г. от тамбовского командования и Военного совета не было представлено командующему войсками внутренней службы Республики ни одного обстоятельного доклада о военной обстановке и характере движения. Все получаемые донесения носили победный характер. Из нерегулярно поступавших сводок нельзя было сделать вывода о том, что движение приняло форму повстанчества, а иногда указывалось даже на отсутствие сочувствия населения к Антонову, «банды» которого пополнялись якобы насильственными мобилизациями. Сообщая неоднократно предположения о скорой ликвидации восстания, местное командование само было, безусловно, уверено в близкой ликвидации антоновщины, предполагая иногда закончить ее в 7—10-дневный срок. В информациях местного командования указывалось на окончательное очищение от бандитов территории района в территориальном треугольнике Кирсанов – Тамбов – Балашов и сообщалось, что в этих районах приступили к восстановлению Советской власти. Комиссия констатировала, что до 1 декабря определенных просьб о выделении новых крупных войсковых частей не было, ставился вопрос только о небольших кавалерийских частях.

Комиссия указала на систематическую недооценку объективных условий, причин и характера восстания. Слишком легкомысленное отношение к временным успехам единичными ударами привело к тому, что не было уничтожено само ядро движения, не учитывалось, что «банды» Антонова, распыляясь, делали движение более грозным, распространяясь и вглубь и вширь. Вследствие этого допускалась неточная информация Центру, убаюкивающая его оптимистическими надеждами на скорую ликвидацию восстания. Комиссией было указано на отсутствие плана и продуманных методов борьбы. Явно недостаточно обращалось внимания на политическую работу. Действующие части находились в состоянии небоеспособности, деморализации и мародерства. Комиссия обратила внимание на существенные причины неудач красноармейских частей: их распыление по территории, отсутствие инициативы в операциях, бесцельную погоню кавалерии за противником, которая изнуряла и ослабляла боевые части. Дробление воинских подразделений на мелкие части приводило к тому, что повстанцы без особых усилий их захватывали, обезоруживали или уничтожали. Была отмечена непоследовательность в методах борьбы и злоупотребление репрессиями. Сжигание деревень, ставшее системой, вряд ли могло дать положительные результаты и лишь озлобляло население, заставляя лишенных крова становиться активными противниками власти. Злоупотребление «красным петухом» падало даже на период сравнительного оперативного затишья (первая половина ноября месяца).

О результатах проверки комиссия под председательством члена трибунала РВСР П. А. Камерона сделала следующее заключение и рекомендации: «Размеры повстанческого движения в Тамбовской губернии принимают катастрофический характер, для ликвидации которого необходимо принять следующие меры: 1. Оккупировать территорию Тамбовского, Кирсановского и Борисоглебского уездов путем наводнения и планового распределения вооруженной силы, предписав местным органам, по мере оккупации, удесятерить усилия по восстановлению Советской власти на местах и советских хозяйств, разрушенных бандитами. 2. Предоставить командованию необходимые кадры командного состава и дать вновь свежие части на повстанческий фронт, а также заменить износившиеся небоеспособные части свежими»[32].

31 декабря 1920 г. в Москве состоялось совещание по вопросу о ликвидации антоновщины. На этом совещании, проходившем под председательством Ф. Э. Дзержинского, присутствовали Главком С. С. Каменев, командующий внутренними войсками В. С. Корнев и представители Тамбовской губернии А. Г. Шлихтер и В. Н. Мещеряков. Было решено немедленно начать стягивание к району, охваченному антоновским восстанием, значительных дополнительных сил внутренних войск, а также регулярной Красной Армии (для начала – не менее одной кавалерийской и одной стрелковой дивизий). Совещание признало необходимым направить в губернию группу опытных партийных работников, подбор которых взял на себя лично Дзержинский. Было решено назначить нового командующего войсками Тамбовской губернии. Выбор участников совещания остановился на бывшем командующем 10-й армией А. В. Павлове. Буквально через три дня после этого совещания, 3 января 1921 г., Антонов добился очередного успеха. В селе Керша (35 км северо-восточнее Тамбова) его отряд захватил в плен около 500 обедавших красноармейцев вместе с полевой кухней, одним орудием и тремя пулеметами[33].

Для всесторонней характеристики дальнейшего развития крестьянского восстания необходимо рассмотреть, помимо мероприятий советской стороны, ответные действия крестьянских повстанцев.

Организация повстанческой партизанской армии. 14 ноября в селе Моисеево-Алабушка (25 км южнее Ржаксы) состоялось собрание командиров отрядов из всех трех повстанческих уездов. Участники собрания подвели итоги почти трехмесячному периоду вооруженной борьбы. Главным вопросом, обсуждавшимся на собрании в Моисеево-Алабушке, был вопрос о том, что же делать дальше? В одном собравшиеся были едины: о прекращении восстания и вооруженной борьбы с коммунистами не может быть и речи. В прямой связи с этим на собрании было высказано и одобрено предложение об объединении фактически разрозненных на данный момент отрядов в одну «Партизанскую армию Тамбовского края», управление которой должно исходить из одного руководящего центра – «Главного оперативного штаба». На собрании путем голосования был избран руководящий состав Главоперштаба в количестве пяти человек: А. С. Антонова, А В. Богуславского, И. А. Губарева, П. М. Токмакова и Митрофановича. Таким образом, 14 ноября 1920 г. высшим руководящим органом тамбовских мятежников стал Главоперштаб во главе с А. С. Антоновым[34]. В начале 1921 г. Главоперштаб принял свою завершенную форму – он представлял из себя довольно мощную организацию со сложной внутренней структурой. Во главе его по-прежнему стояли те же 5 человек, занимавшие следующие должности: